Только когда он однажды вышел с товарищами на улицу, где светило солнце и дул теплый ветерок, и увидел вдали отлогие поля, вдруг почувствовал, что уже весна.
«Скоро река заблестит сквозь березки,— подумал он, вспомнив о доме.— Да, теперь она уже скоро будет видна с холма, раз солнце так пригревает, раз становится все теплее и подул такой ветерок».
И словно впервые в жизни Индрек понял по-настоящему, как чудесно блестела весной река на Вар-гамяэ — и тогда, когда березки стояли еще оголенные и когда покрывались ярко-зеленым убором. Вся водная гладь, казалось, сплошь излучала сияние и блеск, и этот блеск слепил тебя уже за много верст. Словно само солнце сошло на землю и зашагало по речке, что струится между болотами и топями, между лесами и нивами и, преодолевая все преграды, течет вперед, все вперед, чуть ли не до края земли. Только море вар-гамяэской речке не пересечь, даже весной море не пересечь, так что если на ее пути попадется море, она не потечет дальше, уже не потечет.
Да, только весной небо посылает солнце на речку Варгамяэ,— пусть варгамяэвцы любуются им и чувствуют себя не такими уж обездоленными. До сих пор Индрек этого не знал, только теперь он словно догадался об этом. Да и товарищи, что были с ним, как будто о чем-то догадались. Так они и шли, молча, точно мудрецы, постигшие вдруг новую истину.
Сколько планов и надежд было у Индрека, когда он сюда ехал, и как все обернулось! Он мечтал о чем-то большом и прекрасном, а между тем год прошел впустую, словно в погоне за ветром. Душевный подъем и возвышенные мечты растворились в бессмысленном нагромождении мелких, будничных дел, и разве не смешно, что единственным и значительным из них было то, что он полгода резал хлеб и расставлял на столе тарелки, ножи, вилки и чашки без ручек.
Но однажды обнаружилось, что стали пропадать
вещи, и Маурус приказал ученикам отпереть свои сундучки для обыска. Первым перерыли сундучок Индрека; Оллино обнаружил в нем ручки от чашек и протянул их Маурусу.
— Откуда они и зачем?—спросил директор Индрека, и по лицам учеников стала расплываться усмешка, особенно потому, что Индрек не отвечал Вутть настолько развеселился, что схватил за палец стоящего рядом Сикка.
— Так это вы отбивали ручки у чашек? — воскликнул директор. -Вы, верзила этакий, вы, прогнавший старого господина Шульца! Вы…
— Это ручки не от ваших чашек, - проговорил наконец Индрек.
— Как? Не от моих? А от чьих же? Где вы их взяли? — спросил директор.
— На это я отвечу только вам одному, господин директор,—сказал Индрек.
—